Удивительно: я наконец-то привыкла к тому, что люди приходят и уходят, как поезда на вокзале. Я больше не плачу на прощальных платформах, пытаясь разглядеть в окнах вагона лица, которые даже не смотрят в мою сторону. Я больше не кричу им вдогонку:
"Вернииииись!"
и не пытаюсь судорожно найти в расписании поездов номер того, который когда-то уехал прямо на моих глазах.
Кто-то уезжает - а кто-то приезжает, платформа остается той же, меняются только лица и цвета чемоданов. Я приняла это, как данность. В жизни надо уметь принимать данности.
Я больше не бегу сломя голову за чужими вагонами, потому что знаю: в зале ожидания меня всегда дождутся те, кто мне по-настоящему дорог. Те, кого я безошибочно могу назвать друзьями - настоящими, проверенными временем и поступками. И, наконец, если уйти с прощальной платформы, пройти через зал ожидания и выйти на улицу - туда, где ещё слышен шум уходящих поездов, - если не замечать машин на стоянке и спешащих прохожих с чемоданами, то за поворотом, рядом с цветочным киоском, можно увидеть его... Человека, которого я люблю.
Наверное, поэтому я почти перестала провожать поезда.
"Вернииииись!"
и не пытаюсь судорожно найти в расписании поездов номер того, который когда-то уехал прямо на моих глазах.
Кто-то уезжает - а кто-то приезжает, платформа остается той же, меняются только лица и цвета чемоданов. Я приняла это, как данность. В жизни надо уметь принимать данности.
Я больше не бегу сломя голову за чужими вагонами, потому что знаю: в зале ожидания меня всегда дождутся те, кто мне по-настоящему дорог. Те, кого я безошибочно могу назвать друзьями - настоящими, проверенными временем и поступками. И, наконец, если уйти с прощальной платформы, пройти через зал ожидания и выйти на улицу - туда, где ещё слышен шум уходящих поездов, - если не замечать машин на стоянке и спешащих прохожих с чемоданами, то за поворотом, рядом с цветочным киоском, можно увидеть его... Человека, которого я люблю.
Наверное, поэтому я почти перестала провожать поезда.
