С поправками от 05.03
________________________________________________________________________________
Тверская, залитая солнечным светом. Под ногами - побелевший от соли асфальт, которой дворники от души посыпают зимние дороги Москвы. В разлитом прозрачно-сером воздухе, смешанном с голубизной неба, чувствуется дыхание февральской весны. Он шел по улице, стараясь слиться с этим воздухом и щурясь от солнца. С виду это был ничем не примечательный человек в старой поношенной шапке со скосившимся пампушком, в обыкновенном черном пальто с поднятым до носа воротником. Он как будто все время съеживался, ссутуливался и очень боялся. Боялся, что, несмотря на все его старания остаться незамеченным, самым обыкновенным прохожим, кто-нибудь узнает его и скажет таким восторженно-бесполезным голосом: "Можно ваш автограф?" Да, в этом не было ничего плохого. Ведь многие знаменитости дружелюбно улыбаются и на бумажке со своим автографом пишут что-нибудь вроде "Анечке от..." Но он слишком устал. Устал чувствовать уставившиеся на него взгляды, слышать, как кто-то за спиной восклицает: "Да это же... !" А ему просто хотелось личного пространства, хотелось забыть о своей известности, перестать бояться, что кто-то в триллионный раз прервет ход его невеселых мыслей своей нелепой восторженностью.
________________________________________________________________________________
Тверская, залитая солнечным светом. Под ногами - побелевший от соли асфальт, которой дворники от души посыпают зимние дороги Москвы. В разлитом прозрачно-сером воздухе, смешанном с голубизной неба, чувствуется дыхание февральской весны. Он шел по улице, стараясь слиться с этим воздухом и щурясь от солнца. С виду это был ничем не примечательный человек в старой поношенной шапке со скосившимся пампушком, в обыкновенном черном пальто с поднятым до носа воротником. Он как будто все время съеживался, ссутуливался и очень боялся. Боялся, что, несмотря на все его старания остаться незамеченным, самым обыкновенным прохожим, кто-нибудь узнает его и скажет таким восторженно-бесполезным голосом: "Можно ваш автограф?" Да, в этом не было ничего плохого. Ведь многие знаменитости дружелюбно улыбаются и на бумажке со своим автографом пишут что-нибудь вроде "Анечке от..." Но он слишком устал. Устал чувствовать уставившиеся на него взгляды, слышать, как кто-то за спиной восклицает: "Да это же... !" А ему просто хотелось личного пространства, хотелось забыть о своей известности, перестать бояться, что кто-то в триллионный раз прервет ход его невеселых мыслей своей нелепой восторженностью.