В преддверии Нового года

В вагон метро зашел мужчина лет сорока, с добрыми улыбающимися глазами и большой зелёной ёлкой в руках. И сразу же на весь вагон - запах Нового года, запах хвои, запах чудес, которые уже начали сбываться...
Я представила, как он сейчас придёт домой - на него набросятся счастливые дети (дочка и сынишка, которые уже с самого утра ждут папу с ёлкой). При входе, держа руки в карманах фартука, будет стоять его жена с застывшей на губах улыбкой. А с кухни будет доноситься аромат свежеиспеченного имбирного печенья... Потом они - все вместе - нарядят ёлку. Смеясь, переговариваясь, передавая друг другу новогодние игрушки. Всё случится именно так - не может быть иначе. Я поглядывала на зелёную ёлку, чувствовала запах хвои. С её появлением вагон с засыпающими пассажирами вдруг стал живым - как будто Дед Мороз взмахнул своей рукой в красной варежке и сказал: "Пора..."
Пора забывать об обыденности. Перестать засыпать на ходу. Пора начинать творить маленькие чудеса.

С наступающим вас, мои дорогие читатели! Творите чудеса, меняйте свою жизнь к лучшему и не ждите, что кто-то сделает это за вас;)

Когда замирают стерлки

Старые часы с ржавым, поблёкшим маятником висели на белой стене. Её покрасили только вчера - привезли новую мебель, переклеили обои в комнатах... А часы оставили. Быть может, они привлекали своей старинностью - казалось, они столько пережили, что стали неотъемлемой частью этой квартиры и просто выбросить их было бы преступлением.

Часы хорошо помнили, как впервые попали сюда. Новенькими, блестящими их упаковали в большую картонную коробку, заклеили скотчем и повязали подарочной ленточкой. Потом - темнота. Слышался стук, грохот, гул машин. Через безымянное количество времени в коробку ворвался яркий белый свет... Две руки - обе в обручальных кольцах - бережно достали часы из коробки. Послышались крики "Горько, горько!" - эти слова сопровождались оглушительным смехом и, как показалось часам, были выкрикнуты совсем некстати. Потом их так же бережно положили в тёмную, самую отдалённую от выкриков "Горько!" и звона бокалов комнату, и там они пролежали до самого вечера. До тех пор, пока не увидели прямо перед собой лицо с тоненькими чёрными усами и поблёскивающими голубизной глазами, которые, казалось, никогда не переставали смеяться.

- Я слишком люблю ездить в поезде. Стоит только жениться, и ты уже никогда в жизни не сможешь сидеть у окошка. - Это не причина! - Самая серьёзная причина. (Дж. Сэлинджер)

А больше всего мне сейчас хочется сесть на электричку и уехать в неизвестность.
Чтобы за окнами большими хлопьями падал снег, мелькали белые деревья, случайные прохожие... Чтобы время перестала существовать, а жизнь ушла на второй план. И остался только стук колёс, проносящиеся в окне картинки и музыка в наушниках.

И совсем не важно, куда едешь и зачем. Просто - едешь и не знаешь, что ждёт тебя на самой конечной остановке. Не хочешь знать. 

А время плывет, как во сне, и ты можешь думать о какой угодно ерунде, читать забытую книжку, разглядывать людей на соседних местах...
А потом, в этой тишине, заглушаемой стуком колёс и музыкой в наушниках, ты вдруг почувствуешь, как кто-то возьмёт тебя за руку. Перестанешь завороженно смотреть на падающий снег за окном, обернёшься. Увидишь задумчивые, до боли знакомые глаза... Но видение растает, как снег, электричка уедет без тебя и исчезнет в бесконечной темноте.